Вчера президент Украины Владимир Зеленский дал первое с начала войны большое интервью российским корреспондентам либеральной прессы. В интервью принимали участие главный редактор «Медузы» Иван Колпаков, главный редактор «Дождя» Тихон Дзядко, Михаил Зыгарь и спецкор » Коммерсанта» Владимир Соловьев (который не тот, который …). Также был передан вопрос главреда «Новой газеты» и лауреата Нобелевской премии Дмитрия Муратова. Интервью длилось немногим более полутора часов и велось на русском языке.
В интервью мы видим пятеро мужчин примерно моего возраста, в формате Zoom-конференции, ставшей такой привычной многим за время пандемии. Мы видим четырех интеллигентного вида мужчин средних лет, задающих свои интеллигентные вопросы измождённому многодневной бессонницей и всем происходящим за последние 33 дня человеку. Человеку, который не смотря на всю свою боль, сумел не скатиться в банальную ненависть. Человеку, которому от усталости хочется свалиться под стол и сложно концентрироваться, не сбиваясь с одного языка на другой, и который тем не менее умудряется четко формулировать свои мысли, не юля, не извиваясь, не кокетничая и не впадая в пафос.
По вопросам журналистов и реакциям на ответы мы можем сделать вывод, что даже самая либеральная российская публика не знает и не понимает многого в этой войне, что многие вещи даже для нее скрыты за информационным занавесом.
Цель интервью — донести до россиян, ЧТО происходит в Украине. Донести, что эта война не сравнима с фашистской оккупацией, которая так прочно сидит у нас в головах. Выжигание и стирание с лица земли целых городов, похищения людей, бесконечная нелепая ложь — вот те самые «супер-современные» военные методы, которыми ведётся эта война. Скотское отношение к собственным людям — живым и павшим — вот та самая модернизированная армия Роzzии. И невозможно не согласиться с Зеленским — если так относиться к своим, то как же относиться к чужим? И вот это действительно страшно.
Даже в способе клепания фейков мы видим полное пренебрежение ко всему украинскому — неверно написанные инициалы Зеленского, «указ о готовящемся нападении на Донбасс», подписанный каким-то чиновником, подведомственным почему-то МВД. Истории про биологическое и химическое оружие в виде птиц или ядерную бомбу из атомной электростанции, видимо, рассчитаны на совсем уж двоечников, которые поверят в принципе во что угодно.
Роскомнадзор, именуемый в народе Роскомпозором, успел не только заблокировать сайт mult.ru и наказать Масяню за использование слова «война» в последнем мульте, но и распиарить интервью Зеленского в Роzzии. Не знаю, какое количество людей узнало бы об этом интервью и пошло бы смотреть или читать расшифровку, но после того, как в новостях появилась информация о запрете публикации, появился и интерес российской публики.
Комментарии говорят сами за себя — нормальный человек говорит нормальным языком с журналистами. Реакция мне напомнила раннюю перестройку и реакцию на Горбачева тогдашних взрослых. После кремлёвских мумий вдруг на экране появился пусть не очень интеллигентный, но очень похожий на человека персонаж, который говорил пусть не всегда очень грамотно, но хотя бы осмысленно.
Сегодняшние комментаторы вдруг увидели, что президент может сидеть в футболке, без согласования разговаривать с прессой и без бумажек, свободно, разумно и эмоционально отвечать на вопросы журналистов, представителей государства-агрессора, не желая обижать их обобщениями.
О том, что имел в виду Зеленский, говоря о чувствах украинцев, можно составить представление, прочитав комментарии украинцев. Удручающе. Убийственно. Никаких восторгов, только ненависть, горечь, осуждение, горе. Для многих из них русские перестали существовать в облике людей и превратились в бесчеловечных «свино-собак», выжигающих не только здания в городах, но и душу. Очень сложно видеть людей в тех, кто бросает фосфорные бомбы на жилые кварталы, бомбит больницы, роддома, театры, убивает детей, стариков и заставляет мирных людей умирать от голода и жажды.
Когда-нибудь потом эта страшная боль пройдет, эта жуткая рана затянется и люди смогут снова видеть людей в тех, кто говорит на русском языке. А пока ненависть и ярость выливается на головы тех украинцев, которые все ещё не отказались говорить на русском языке. И об этом тоже говорил Зеленский — с каждым днём войны в Украине и среди украинцев остаётся все меньше желающих говорить на русском. На украинский переходят даже те, кто никогда на нем не говорил. Вот такая «защита русского языка» получилась у этого странного человека.
И я понимаю это. В первые дни войны у меня тоже был такой порыв и я отказалась говорить по-русски. Я родилась и выросла в Харькове. Харьков — это украинский город, в котором говорят по-русски. Харьков — город студентов, театров, науки и промышленности. Мой родной язык — русский, мой второй родной язык — украинский. За без малого 22 года жизни в Германии я не забыла их и могу свободно говорить на обоих, хотя украинский и не является одним из моих рабочих языков. Мне не хотелось говорить на русском и я на день отказалась от него без каких-либо усилий и труда.
Но внутри было ощущение, что я сдаюсь, я отдаю позиции добровольно. Я вспомнила, что когда я планировала запускать проект моего подкаста, я обдумывала, на каком языке он будет. Расчет мой был очень прост — на немецком языке в мире говорят порядка 120 миллионов человек, в то время как на русском чуть меньше 300 миллионов. Вдумайтесь в эту цифру! Население России сейчас составляет около 140 миллионов человек. Это значит, что за вычетом населения России в мире по-русски говорит больше человек, чем проживает в самой России!
Поэтому для меня русский язык — это не язык путина и не язык оккупанта. И не язык Пушкина с Толстым. Это живой язык миллионов людей, говорящих сейчас по-русски. Многие из этих людей, как и я, не имеют ни этнических русских корней, ни российского гражданства и даже никогда не бывали в России. Отдать русский язык этому странному человеку, оккупанту, фашисту, военному преступнику и просто мерзавцу — это первый шаг к поражению. Я не готова его сделать несмотря на все эмоции.
Я могу понять людей, пишущих эти жуткие комментарии — это крики людей от боли, от страшной боли, которую они не могут, но должны пережить. Я не могу осуждать этих людей или сердиться на них за «свино-собак» и «псячу мову». Я могу только надеяться, что их боль пройдет как можно скорей и они снова смогут дышать, жить, любить.
Пока они вымещают свою невыносимую боль на языке, потому что больше у них ничего не осталось. Их жизнь разрушили в один момент. И неизвестно, сколько ещё продлятся эти разрушения.
Я не знаю, что нужно делать в таких ситуациях — как себя вести, что говорить? Я впервые в такой ситуации и я вовсе не собиралась в нее попадать. Люди в Украине и те, кто из Украины вынужденно выехал заграницу, сейчас выживают. Морализировать легко сидя на диване и крайне сложно в ситуации, когда нужно спасать свою жизнь, детей, престарелых родителей.
У каждого своя война. Один странный человек сумел втянуть в свою войну весь мир и каждый переживает ее по-своему. Я начну с того, что не сдам своих позиций и не отдам этому странному человеку свой родной язык.
Слава Украине!