В последние недели ловлю себя на том, что я перестала понимать многое в происходящем. Раньше у меня были какие-то доводы, аргументы, ощущения или инсинуации. А теперь все чаще я наблюдаю, что что-то происходит, но я не понимаю, что. Я вижу вокруг какую-то нарастающую злобу и безразличие — ко всем, ко всему.
И нельзя сказать, что это какой-то культурный феномен — везде все то же. Хорошие русские осуждают красное платье Юлии Навальной на церемонии вручения кинопремии Оскар. Хорошие украинцы шутят, переиначив высказывание Навального про Крым-не-бутерброд, что Навальный сам не картошка, зачем же ему быть «фри». Какие-то совершенно дурацкие обсуждения на полном серьёзе, надо ли русским переводить деньги ЗСУ или это предательство родины? Надо ли спасать украинских сирот путем насильного ввоза их в другую страну с полной сменой идентичности? Какие-то путины в масках, какие-то герои-нацисты — театр абсурда. Мы живём в дурдоме и у нас каждый день — день открытых дверей.
Немцы, думаете, лучше? В год, когда впервые в истории верующих христиан стало меньше половины населения, на соборах обсуждаются повестки — может ли женщина принимать сан и можно ли освящать гомосексуальные браки. Актуально, ничего не скажешь. 2023-й год на дворе — было бы смешно, если бы не было так грустно.
На днях видела демонстрацию «за мир» или за прекращение поставок оружия Украине. Демонстрация ходила кругами по центру города в молчаливом упреке показывая всем свои плакаты: «правда», «нет слов от возмущения лицемерием», «уверенность», какие-то радужные флаги, голубь мира и цвета русского флага. Жаль не сфотографировала — друг порывался в драку «когда наш с тобой родной город разрушают бомбами день ото дня, а они ходят тут, демонстрируют» и шипел от бессилия Schschscheisse! вслед. Не до фотографий было, в общем.
У меня не было к демонстрантам таких сильных эмоций — не потому что не жаль родного города. Было недоумение, ставшее уже привычным непонимание и некоторое любопытство. Хотелось смотреть во все глаза и пытаться понять — кто эти люди, зачем они здесь, что хотят?
В колонне шли в основном люди старшего возраста. Можно было бы назвать их хиппи, но для постаревших хиппи они были слишком гутбюргерлихь — дорого — одеты. Когда я говорю «дорого одеты», я имею в виду стоимость предметов одежды, а не абстрактный вид, который эта самая одежда производит. У людей были строгие, возмущенные лица. Они не шли, а именно шествовали в своем строгом молчании. Они несли не плакаты, они несли миссию. Несли гордо, с чувством собственного превосходства и особого, открывшегося им одним, знания.
Демонстрация не вызывала у прохожих симпатии или положительных эмоций. Люди смотрели безразлично, с осуждением или с насмешкой. И тем больше был контраст — так смотрят обычно на хипповатых антиваксеров или Querdenker с их алюминиевыми шапками и завиральными теориями. А тут — хорошо одетые совершенно обычные немолодые люди. Странно.
И было очень видно, что люди эти вполне искренни в своих убеждениях. Они так считали годами, десятилетиями. И прочитав их плакаты поначалу сложно не согласиться. Ну что не так, против чего я могла бы взбунтоваться? Против правды? Против того, что лицемерие отвратительно? Что мир лучше войны?
Я поняла, что не так. Эти утверждения на плакатах сложно оспорить сами по себе, отвлеченно, абстрактно. Но они совершенно не подходят к ситуации. Эти важные истины превратились в просто слова, которые эти люди привыкли повторять десятилетиями, перестав вникать в их смысл и забыв их исток.
И дело даже не в том, что мир их разрушится, если они перестанут верить своим принципам. Мир меняется и люди меняются — и это нормально. Ненормально всю жизнь стабильно простоять на одном месте. Движение, изменение приводит к развитию. Стабильность — к стагнации, смерти. Вначале идей, а потом и людей. И это так глупо писать об этом, так банально — это же так ясно, так видно вокруг и каждый день.
Люди замирают на месте, держат свои плакаты и мне кажется, что они стоят на одной ноге. Они так прочно верят в свои принципы, что им больше не нужны люди. Не принципы для людей, а люди для принципов — написать на бумажке, надеть на палку и таскать по улицам. И неловко от понимания того, что кто-то очень подло использует этих законсервированных в старых принципах людей в своих, отнюдь не гуманных целях. Люди несут свои плакаты и не понимают, за что они, собственно, вышли. Разве не бывало уже такого?
Почему-то вспоминаются консервы. Не вообще консервы, а насмешки над русской армией — да-да, тех самых быдловатых наших мальчиках, о которых так модно нынче переживать в интеллигентских кругах. Мальчиков кормят консервами аж из советских запасов 50-х годов — ахаахах, вы подумайте только, какие хорошие советские консервы, какие тупые военные, какие коррумпированные чиновники! Про консервы всем понятно — они протухли с 50-х годов и превратились в яд. Про идеи пока нет.
Разве идеи могут протухнуть? Законсервированные, оторванные от людей и действительности — конечно, могут и превратятся в тот же яд, забирающий конкретные жизни.
Мы с другом подивились на этих демонстрантов. Я с изумлением, он с желанием плюнуть. Сошлись на том, что в странах, где не могут ходить демонстрациями люди, с отвратительными кому-то идеями, либералы не понимают, почему воровать детей из другой страны — не благотворительная спасительная акция, а преступление. В таких странах оппозиционеры со стажем считают нормальной аргументацию «кто будет уважать такую страну» и «над такой страной будут смеяться» и не видят никаких пересечений с «великой, вставшей с колен». В таких странах националисты, которые не нацисты, смеются над либералами за то, что те вначале думают, а потом не делают, и предлагают делать, не думая вовсе.
К черту все эти плакаты, демонстрации — оглянись вокруг. Там весна, жизнь. Вдыхай полной грудью, дыши, живи!
Мозги на полку 