Долго я собиралась с духом, чтобы посмотреть эпохальный выпуск политического ток-шоу Анне Вилл от 8-го мая. В этом выпуске очень символично в годовщину окончания второй мировой войны в вечернем эфире схлестнулись скандалист и по совместительству посол Украины в Германии Андрий Мельник и профессор социологии, исследователь феномена насилия и подписант открытого письма интеллектуалов к федеральному канцлеру против поставок оружия Германией в Украину Гаральд Вельцер.

Этот выпуск войдёт в историю про многим причинам, и содержание этого выпуска будет не последней из этих причин.

Сразу оговорюсь, что я не питаю особых симпатий к Мельнику, даже учитывая его сложную миссию во время войны. Дело не в том, что он ведёт себя экстравагантно и позволяет себе резкие высказывания — как раз это очень полезное «сотрясение мозга» для немецкой политики, деградировавшей от полного восхищения собой. За 12 лет службы в Германии Мельник каким-то образом умудрился настолько плохо изучить менталитет и культурные особенности страны, в которой жил и работал, что все его выступления направлены скорее на украинскую публику. Украинской публике его высказывания близки и понятны, но адресованы они немцам, а не украинцам. А у немцев подобные высказывания могут вызывать только обратный эффект. Одно историческое чувство вины чего стоит. Ну да ладно, я не дипломат, поумней меня найдутся.

Мельник неглупый человек и вполне обучаем, он уже сменил тактику поведения в положительную сторону. Но, к сожалению, он себя уже успел зарекомендовать в качестве невоспитанного скандалиста и что бы он теперь не говорил, воспринимается исключительно так.

Самую большую пользу он принес, как ни странно, не украинцам, а немцам, которые отвозмущавшись и придя снова в душевное равновесие начнут задумываться, а так ли эффективна их привычная дипломатия, неумением в которую они попрекают сейчас Мельника, и не стоит ли им пересмотреть некоторые вещи. Немцы всегда задумываются и умеют делать выводы, в этом секрет их успеха, а не в послушании и дисциплинированности, как любят болтать злые языки.

Но дифирамбы немцам петь сегодня не будем, это мы отложим на другой раз. Сегодня немцы попадают под раздачу.

Вернёмся к шоу Анне Вилл и его участникам. Доминирующая эмоция при просмотре этого шоу — это испанский стыд в квадрате. За немцев и за людей науки. Так стыдно мне уже не было давно. И хорошо, что хоть остальные три участника — политики от разных партий — скрасили это отвратительное впечатление. Но сам факт: профессор, социолог, учёный оказался циничнее и лицемернее нескольких политиков, вместе взятых, хотя в задачи политиков не входит представлять собой моральный ориентир.

Циничная позиция — мы будем помогать, но не требуйте от нас помогать себе во вред. Разве кто-то требует? Разве это надо особенно выделять? Понятно, что если помогать во вред себе, то от помогающего ничего не останется и помогать скоро будет некому. Пословица сам погибай, а товарища выручай на коллективном Западе никому не известна, а была бы известна, никто бы не понял и не оценил этого призыва к девиантному инфантильному поведению. Но видимо, по мнению Вельцера до этого додуматься может только профессор социологии.

Я понимаю теперь, почему у людей такое недоверие к науке вообще и в частности к так называемым гуманитарным наукам. Когда профессор начинает свой спич с того, что неправильно употребляет слово «индифферентный» — а профессор не может случайно перепутать — и продолжает его бессмысленными высказываниями на протяжении всей передачи, какое уж тут уважение может быть к науке и людям, ее представляющим? Какое вульгарное пустословие! «Мы не хотим капитуляции Украины, пусть она просто перестанет воевать», «если у вас не получилось достичь компромисса, это не значит, что он невозможен», «мы не предлагаем идти на компромисс, а мы предлагаем искать пути для его достижения» — что, черт возьми, это все должно значить? Хоть одно слово обременено хоть каким-нибудь смыслом кроме желания самоутвердиться за счёт дерзкого украинца?

Вот Вельцер грозит Мельнику пальцем и отчитывает его как мальчишку за то, что он что-то там «всегда» и «никогда». «Не будьте таким узколобым», «учите матчасть и почитайте мою работу о…». Уровень профессора, ничего не скажешь. Стыд. Какой степенью высокомерия должен обладать человек, чтобы дать себе право сказать кому-то «не будь таким-то»? Это кто же распорядился, каким кому быть? Не меньше как сам Господь бог?

И апофигей — Вельцер урезонивает Мельника тем, что видите ли 45% немцев имеют право бояться ядерной войны, потому что у них есть исторический опыт войны и научные знания об этом. Мельник отвечает — да, конечно, я помню, что ваши предки убили 10 миллионов моих. Вельцер не удостаивает его ответом, он смотрит высокомерно «мальчик, о чем ты, что ты в этом понимаешь?» Действительно, ничего.

Страх плохой советчик, он отключает мозги. Страх перед третьей мировой понятен — хотя как по мне, она уже началась, самое позднее 24-го февраля, а вообще-то в 2014-м году, просто большинство предпочитает этого не замечать.

Социологи, как никто, работают с огромными массивами данных. Анализ данных — их специальность. Мы видим, что после Грузии, после аннексии Крыма и развязывания войны в Донбассе, когда никто не поставлял никаких оружий и все делали вид, что ничего не произошло, усыпить бдительность людоеда тактикой замирания не удалось. Вначале упал Боинг, потом прошла череда заказных убийств в европейских странах и в итоге в Украине развязалась полномасштабная война.

Проанализировав эти данные, специалист по динамике поведения, феномену насилия и причинах его эскалации Вельцер пришел к выводу, что Германии ни в коем случае нельзя становиться участником войны, которую Россия ведёт на территории Украины против НАТО. Вельцер уверен, что с человеком, который не выполнил за всю историю своего правления ни одной договоренности, можно найти «путь, ведущий к компромиссу» и предотвратить тем самым ядерный удар. Мне не хочется проверять, на каких эмпирических данных профессор Вельцер обосновал этот свой вывод, но у меня нет выбора. Я не профессор, не социолог и не специалист по феномену насилия. Поэтому мне очень дико наблюдать, как вначале немецкий адмирал, а теперь немецкий профессор делает Германию полноценным участником этой войны, становясь одним из орудий почему-то на вражеской стороне.

Это был исторически примечательный выпуск. Даже ведущая Анне Вилл разморозилась и проявила не свойственный немцам темперамент — уж очень было горячо. Политики, вот те самые, которые занимаются грязным делом и всегда себе на уме, проявили больше достоинства, порядочности и компетентности, чем профессор университета, публицист и большой специалист по разным вопросам.

И эта передача поставила диагноз. Тот самый Wohlstandsverwahrlosung — развращение достатком -, который не только про то, что своя рубашка ближе к телу и что дружба дружбой, а табачок врозь. Слишком отчётливо и очень больно, наявно, невыносимо ясно нам показали в прайм-тайм, как достаток не только расхолаживает, делает бесчувственным и равнодушным, но и заставляет утратить способность различать моральные ориентиры. Никаких смыслов больше нет, их заменила номинальная вежливость. Номинальная, потому что выражается не в уважении к собеседнику, а формальному использованию «спасибо» и «пожалуйста». Человек говорит спокойным тоном и употребляет какие-то умные, но никому не известные слова, не показывает эмоций и не даёт формального повода обвинить себя в некорректном поведении? Он прав. Человек реагирует эмоционально, сбивчиво говорит, ломает пальцы, сдерживается из последних сил, не может подобрать слов на иностранном языке и в результате говорит совсем не гладко и вовсе не уверенно? Этого достаточно, чтобы он был не прав. Содержание сказанного никакого значения больше не имеет.

Вельцер продемонстрировал все стереотипы о профессорах гуманитарных наук — странный стиль одежды, непомерный апломб и высокомерие, полная оторванность от реальной жизни и эмпирических данных, компенсируемая желанием — нет, не делиться своими знаниями и экспертизой, а поучать неисправимых тупиц, осознавая героическое бремя тщеты своих непомерных усилий, бисер перед свиньями и вот это все. Но разве где-то разразился скандал? Разве общественный дискурс содрогнулся? Ничего подобного. Скандалист Мельник получил наконец по заслугам и тронутые сограждане, ещё вчера насмехавшиеся над придурочными профессорами, благодарят смелого профессора за раздачу. Так его, выскочку этого!

У немцев есть множество прекрасных качеств и черт национального характера. Они умеют и тонко чувствовать, и глубоко мыслить. Но когда эти чудесные качества деградируют в самодовольство, моральное превосходство и желание всех поучать, выдержать это крайне сложно. Остаётся только испанский стыд и надежда, что интеллектуал Вельцер обладает каким-то альтернативным видом интеллекта и не представляет собой большинство ни немцев, ни интеллектуалов.

Вчора під час однієї телефонної розмови одного з співбесідників запитали сусіди «а чому це ти, любий друже, спілкуєшся російською, а не рідною»?

А я відповім. Коли людина народилася в українському місті Харкові, так трапляється, що її рідна мова — російська. Так, ми всі вчили «укр.мову» в школі. І деякі можуть щось таке там корявісінько прочитати і на якомусь суржику відповісти. А деякі можуть по справжньому файно розмовляти. А ще деякі педантично виправляють кожне друге слово, сказане рідною українською мовою людини з міста Рівне чи Хмельницький. Не інтересно, а цікаво. Не отвітив, а відповів. Не доповнив, а додав. Про себе, звісно, виправляє, тихесенько, щоб ніхто не почув. А рідна мова в цієї людини — російська, бо вона народилась в Харкові. А може в Донецьку чи в Одесі.

Тому що не мова відрізняє людину, а людина робить сама себе — думками, вчинками. Тому що значення має не те, на якій мові ти сказав, а зміст твоїх слів.

Путін загарбив вже забагато, чому я повинна подарувати йому ще й російську мову? Російською розмовляють майже триста мільонів людей у всьому світі. Це вдвічі більше всіх тих, хто зараз є населенням Росії. Ці люди вживають різні діалекти російської — вони різноманітні, незвичні, чудові та дивні. Чому це всі ці варіанти російської мови належать одному путіну? Я не знаю.

«Язык оккупанта» кажете ви? Можливо, але я не вірю ні в який «русский мир». Це вигадка російської пропаганди, я не хочу її підтримувати і тим більш поширювати. Поруч з «русским миром» десь бігають укрАинцы та інші дивовижні істоти та речі. Так-так, я не помилилася, у парадигмі російської пропаганди речі теж бігають. Але я ніколи не захоплювалась фантастикою, ще й такою трешовою.

Ви чули тих окупантів? На якій мові вони розмовляють? Я не впевнена, хіба це ще можна назвати російською? Хіба це мова взагалі?

Коли я була маленькою дівчинкою, в якомусь підручнику я прочитала фразу, написану російською мовою «Сколько языков ты знаешь — столько раз ты человек». Я зажурилась, бо знала тільки дві мови. А мені хотілося більше. І тільки пізніше, вже дорослою людиною, я зрозуміла, що сенс цього висловлення не в пафосному «бути людиною якомога більше разів», а в тому, що кожна мова дає новий простір, відкриває новий світогляд, дає можливість зазирнути в інший менталітет і тому — дійсно, насправді — ти становишся людиною двічі, тричі та знайбо скільки разів. І це збагачує насамперед тебе, а ніякого не окупанта чи ідіота путіна.

Тому всі, хто такий щедрий, можете подарувати цілу мову окупанту, чи путіну, чи якомусь неіснуючому «русскому миру». А я — ні. Я жадібна. Свою мову я залишу собі і хай йому грець.