Ездила тут на днях в университет — так-то, как многие сейчас, из дому работаю. В университете никакой войны нет и хоть где-то глоток свежего воздуха. И может быть, кому-то это покажется циничным, но нам всем по возможности нужно искать сейчас этот глоток, чтобы не сойти с ума. Если совсем некуда пойти, закрыть новости и открыть что-то другое в своем телефоне.

Я хожу сейчас по улице с развевающимися украинскими лентами. Иногда кто-то подходит и заговаривает, иногда нет. Но люди их видят, а значит, помнят об Украине.

В университете, конечно, речь тоже зашла об Украине. Не все решились заговорить об этом со мной. Есть у моих немецкоязычных соотечественников такая черта характера — не заговаривать на потенциально неприятные темы. Мало ли, а вдруг для меня эта тема слишком травматична — вон, как ленты за спиной развеваются. Как по мне, так лучше говорить. Молчание — далеко не всегда золото. А чаще оно просто убийственно.

Слышу краем уха — мужики затерли за войну. Сидят, обсуждают, горячатся. Философы-не философы, а затереть за войну мужикам святое дело. Прислушиваюсь, чего они там трут между собой. Они увидели, что я слушаю, засмущались, но говорить не перестали. Повернулись ко мне и громче стали говорить, чтобы мне было удобнее слушать. Я редко, кого слушаю в принципе. Поэтому нет для знакомых со мной мужчин большей радости, чем привлечь своими разговорами мое непродолжительное, легкомысленное и ветреное внимание.

Дослушиваю до момента «может быть, Украине действительно лучше сдаться? Может, украинцам будет лучше под Россией?» с вежливой улыбкой и, как всегда, перебиваю и совершенно не вежливо, не как положено женщине, смиренно, тихо улыбаясь, кричу «не смей так говорить!». Ну что с меня взять-то? Кто этих баб в философию вообще пустил? Ни терминологии, ни выдержки.

Мои коллеги хоть и мужчины, но всё-таки немецкие, а значит, воспитанные, культурные и вежливые. Они всегда мне прощают мое безобразное эксцентричное поведение и слушают меня снисходительно, как ребенка. Терпеливо выслушивают мое мнение. Продолжают обсуждать, имеет ли государство моральное право не выпускать мужчин определенного возраста из страны во время войны. Отвечаю — принудительной мобилизации нет. Да, но есть принудительное ограничение свободы передвижения. Отвечаю — идёт война, ежедневно гибнут люди, а какие обязанности есть у граждан перед государством? Мне терпеливо отвечают — обязанности граждан исполнять закон.

Потом мне нужно было бежать на поезд и я не успела сказать, что я думаю об обязанностях граждан. Пыталась на бегу рассказать своей женской коллеге, но она устала, у нее был длинный и тяжёлый день, она не могла больше философствовать в такой поздний час. А мне не хотелось никого мучить ни войной, ни тем более своими философствованиями в три часа ночи.

На прощание я сказала, что мой моральный долг и обязанность сегодня были надеть эти желто-голубые ленты, и возможно, именно это спровоцировало моих коллег заговорить всё-таки об Украине. И убежала на поезд.

Что я думаю о долге граждан перед государством, я вам тут напишу на всякий случай. Вдруг пригодится.

Исполнять законы не может быть долгом граждан уже потому, что это предпосылка существования государства. Если в неком образовании нет законов или они есть, но их никто не исполняет, то никакой легитимации (вот где это слово наконец по делу!) у этого образования нет. И государства тогда нет. И законов нет. А значит, и исполнять нечего.

А гражданский долг — это ходить на выборы, например, или активно участвовать в политической жизни на любом доступном уровне. Ещё гражданский долг — выходить на митинги и не молчать, когда видишь, что государство действует не в твоих интересах и не от твоего имени. А в крайнем случае, когда гражданский мирный протест не помогает, консолидировать гражданское общество и осуществлять акты гражданского неповиновения — не платить налоги, саботировать преступные законы и «шатать тюрьму», если понадобится. Кто этого не делает, тот потом на нюрнбергских процессах говорит «я просто исполнял приказ».

Ехала я вчера вечером домой и все думала, что это за бредовые идеи у моих коллег-философов — сдаться, украинцам под руководством России будет только лучше — где это они понабирались? Умные же, хорошие все люди.

Оказывается, не сами придумали, как водится, а как же. Я тут за изучением ежедневных военных сводок и перекличкой своих друзей отвлеклась и упустила из виду, что говорят немецкие интеллектуалы по поводу войны. Я-то наивно полагала, что тут у всех нормальных людей, которые не друзья этого странного человека и не путинферштееры, особо и разногласий быть не может по теме. А вот и нет. Не надо быть такой самонадеянной.

Коллега, давно ушедший из науки в паблисити, философ Ричард Давид Прехт, вот кто продвигает эти идеи. Нашел время, молодец.

И люди в комментариях пишут — что же вам не нравится, мнение-то аргументативно обосновано.

Так это профессия философа — аргументация и обоснование. Кто же может обосновать что угодно лучше, чем философ?

Философ ты или не философ, академический ты червь или медийный титан и властитель дум, большой у тебя медийный охват или никакого, нас всех однажды спросят, что мы делали весной 2022-го года.

Я не спорю, это важные философские вопросы — может ли государство требовать от своих граждан воинской повинности? Можно ли не выпускать из страны людей по половому признаку? Что такое государство и что такое гражданин? Какой долг несёт государство перед своими гражданами и что в себя включает гражданский долг? Нужна ли воинская обязанность?

Только давайте мы ответим на все эти вопросы после того, как на головы мирных людей перестанут сыпаться бомбы, а из интернета исчезнут фотографии раненых и убитых детей.

Философы живут долго, потому что философский анализ успокаивает и уравновешивает. Но сейчас я не могу заниматься этими философскими вопросами. И не только потому, что вопросы эти лежат за пределами моей области исследований.

Философ в первую очередь тоже человек. Хотелось бы, чтобы медийные философы об этом тоже не забывали.

Слава Украине!